|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Зимние молнии
Столицей традиционной Международной конференции по молниезащите (International Conference on Lightning Protection, ICLP) в 2006 г. был выбран японский город Каназава. Посетила Японию и небольшая украинская делегация. Впечатлениями о пребывании в далекой стране и о самой конференции в своих путевых заметках делится один из ее участников.
Посольство Японии в тихом Музейном переулке являет собой разительный контраст с такими «воротами в Европу», как немецкое, польское или итальянское. Не снуют всякого рода агенты, нет вывесок бюро переводов и заблаговременных записей на собеседование. Оно и понятно: дорога не из близких; язык, обычаи, нравы — все разительно отличается от Европы. Хотя вот танцовщицам и моделям выделены специальные часы (два дня в неделю) для подачи документов. Известно, что ни одна бюрократия не похожа на другие. Так и тут: приглашающая сторона — оргкомитет — обязана, среди прочего, представить справку от японской налоговой об отсутствии задолженности перед бюджетом. Сверх этого — несколько страниц «формы», заполненной (Вы догадались) иероглифами.
Самолетом... Моя языковая практика началась еще в Европе, во время пересадки в Амстердаме, где японцев «нашего» рейса можно было узнать не только по виду, но и по нервозным поискам билетов и иных мелочей в сумках и карманах (при этом зачастую что-то ронялось на пол). Название шариковой ручки, выскользнувшей из кармана моего соседа, — борупэн, я и произнес, указав на пол. «Аригато», — поблагодарил тот, укрепляя мою лингвоуверенность. Двенадцать часов полета, и вот долгожданные острова под крылом самолета — блестят под косыми лучами только что взошедшего из океана солнца. Несколько разворотов — и наш «767-й» добавил свою сотню тонн веса на плечи искусственного острова, вдавливая его в илистое дно залива Осака вместе с международным аэропортом «Кансаи». Ренцо Пиано, один из основоположников стиля хай-тек, спроектировал здание местного аэропорта в виде тороидального сегмента 1700 м длиной. Виртуальный центр тороида находится на глубине 300 км в раскаленной мантии Земли, регулярно сотрясающей рифтовую зону, где в разломе литосферных плит угнездились японские острова. Все это я узнал несколько позже, а тогда, после утомительного перелета, здание аэропорта мне как-то особо «не показалось»: скорее в вагончик, паспортный контроль и — к автобусу. Но сперва — обменник и рапорт домой об успешной посадке. Для обмена «баксов» на иены нужно заполнить заявление, бланки которого услужливо предлагают два помощника в белых перчатках, стоящие у окошка. Инвалюту и заявление надлежит положить в специальную тарелочку, в которой тебе и возвращают эквивалент в местных дензнаках с непременным поклоном. Моя GSM-мобилка осталась дома ввиду ее полной неприменимости в Стране Восходящего Солнца, общающейся в стандарте CDMA. Мобилки иностранцам в Японии не продают, а тратить время на прокат ради сомнительных удобств коммуникации посчитал излишним. Телефонную карточку купил без проблем (помогла памятка, закачанная в «палм» из Паутины). А вот позвонить долго не удавалось, и человечек на дисплее телефона-автомата услужливо кланялся и благодарил за уделенное ему внимание всякий раз, когда я давал отбой перед следующей попыткой. Выручила известная японская любезность, в образе милой девушки, владевшей английским. Взбодрившись коротким разговором с домом (где, естественно, была полночь), я был вполне готов к «общению» с автоматом, продающим билеты на автобус в Осаку. Стоимость билета я знал заранее, но в Японии цифры пишут иероглифами. Выручило то, что автомат в международном аэропорту бегло общался на английском. На остановке в это субботнее утро было немноголюдно, и мне уже призывно махали две пары рук в белых перчатках — грузчики ловко пристроили багаж в готовый к отправке автобус
....автобусом Дорога из аэропорта Кансаи в Осаку до сих пор вспоминается как сказка. Пристегнутый к сиденью (согласно местным обычаям) я жадно поедал глазами панораму залива Осаки, открывшуюся с высокого виадука. Вот причалы для разгрузки морепродуктов; затон, разделенный на квадраты бетонными столбами, к которым пришвартованы плоты древесины; тепловые электростанции; нефтеперегонные заводы; склады; предприятия; и лодки, катера, иная «посуда» всевозможных назначений и калибров. Все территории чистенькие и ухоженные, как игрушечные. Все расставлено и разложено в строгом порядке.
Голой земли нет: это либо внутриобъектовые дороги, либо зеленая зона, газон или поле для гольфа. Левостороннее движение и поле для гольфа, накрытое сеткой, натянутой между высоченными стальными опорами. Справа — жилые дома. Автобус идет на уровне 4–9 этажей, что дает возможность в подробностях разглядеть молниеотводы зданий (не забываем о цели поездки). «Естественные» молниезащитные элементы японцы не используют, и даже на плоских кровлях, где у нас принято укладывать молниезащитную сетку, установлены штыревые молниеотводы на трех растяжках (ветровые нагрузки!).
Дорогу все теснее обступают дома Осаки, но высота не меняется и вид города с этой позиции непривычен: улицы на перекрестках просматриваются на сотни метров вглубь. Изолированные воздушные провода с гроздьями трансформаторов и ответвлений, висящих на стальных опорах, необычны для нашего глаза, привычного к упрятыванию коммуникаций под землю. Явное обилие нержавейки как в конструкциях шумогасящих ограждений самой дороги (напомню — проходит она на уровне крыш наших «хрущевок»), так и в городской застройке. Вроде все понятно: надземные коммуникации более стойки к высокой сейсмичности, нержавейка — из-за близости моря с его солеными туманами, дороги прокладывают по виадукам ввиду нехватки земли. Но как красиво и долговечно! Наш автобус нырнул с виадука к первой остановке. Двери открылись, и я — нет, не вышел — перешел в город, который, как и салон автобуса, был трехмерным.
...и поездом Еще в Киеве я решил, что ехать от Осаки до Каназавы (места проведения «ICLP-2006») будет интереснее автобусом, однако найти автобус до Каназавы не помогли ни мои распечатки из Паутины, ни консультация с полицейским — не оставалось ничего иного, как ехать поездом. Станция была рядом, но со смещением по вертикали. Общаться с билетным автоматом было бесполезно, хотя он и пускался в пространные объяснения, стоило мне задержаться возле него дольше 10–15 секунд, пытаясь разобраться в направлениях и ценах (Вы угадали — свой монолог он вел на японском). Не знаю, что делали в очередях к трем кассирам остальные пассажиры-японцы, но только билет я все же заполучил. На платформе (пураттухому по-японски) было обозначено, в каком месте окажется дверь моего вагона. Оставалось 10 минут, киоск (он и в Японии киоск) с «хавчиком» был у меня за спиной, оставалось только у кого-нибудь уточнить, можно ли есть в поезде, и выбрать местное кушанье на свой вкус. В Японии руками (как в некоторых исламских странах) не едят, поэтому заученная впрок фраза «Хаси о кудасай» была правильно понята и палочки для еды (хаси) в чек мне вписали. Японцы много работают, много читают и время свое уплотняют. И как только суперэкспресс «Thunder Bird» отошел от платформы Осака, пассажиры достали кто чтиво, кто лэптоп, кто «тормозок» и принялись «уплотнять». Торопились не зря, потому что с хвоста в голову состава уже шел контроль. Счетверенные сиденья суперэкспресса поворачиваются на 180О, так что все сидят лицом вперед (если какая-нибудь компания не пожелает лицом друг к другу). Контролер идет в голову вагона, поворачивается к пассажирам, снимает фуражку, произносит слова благодарности, сопровождая их поклонами, затем берется за проверку. Закончив, возвращается на прежнее место, тот же ритуал, поклоны и уходит дальше по составу. Номер места я, конечно, перепутал с номером вагона, и контролер настоятельно посоветовал мне поторопиться: поезд подходил к древней столице Киото (слог «ки» в названии города и означает столицу), а там садилось много народу. Я же опять прилип к окну. Дома тесными рядами вплотную подступили к полотну железной дороги. Оно и понятно: во-первых, вначале движение не было ни скоростным, ни интенсивным; во-вторых, земли мало и каждый более-менее ровный клочок — это рисовое поле либо поселок. При такой тесноте пожарные пользуются особым почетом, что можно видеть на примере каждого маломальски значительного здания. Гидранты в Японии не прячутся по люкам и закуткам: блестящие сооружения из латуни и нержавейки японцы выставляют на видных местах при входе. А на цоколе пятизвездочной гостиницы «Nikko Kanazawa», на полированных листах нержавейки рядом с гидрантами выгравированы планы основных этажей, чтобы пожарные расчеты не теряли драгоценных секунд на рекогносцировку. Трасса железной дороги «JR West»отклоняется на запад, проходя берегом крупнейшего в Японии древнего вулканического озера Бива, отнеенного к геологическим реликвиям планеты. Недавно в его холодных глубинах стали хранить запасы риса, запаивая их в пластиковые мешки. Вода в озере чистая, ее пьют даже Киото, Осака и Кобе, а пополняют многочисленные речушки и ручейки, бегущие с гор, нависающих над поездом слева, и наглядно иллюстрирующих кругооборот воды в природе. Все они окультурены, организованы и включены в технологический процесс земледелия. Хорошо видны рисовые чеки, разделенные бетонными стенками. Маленькие комбайны то работают под присмотром крестьян в соломенных «брилях», то стоят у межи, заботливо укрытые чехлами. Много микроэкскаваторов (понятно — приходится постоянно управлять водой). Вот плотина в виде трубы из каландрированной ткани (с водоотталкивающим эффектом), которой запруживают речушку, «надувая» ее водой через занесенный вверх по течению шланг. Вода покрывает чеки, рис подрастает, затем воду спускают и собирают урожай. Начинается подъем на невысокий перевал по пути к порту Цуруга, что на берегу Японского моря. Горы подступают все ближе и порой на крутых безлесных склонах видны следы водной эрозии, для борьбы с которой расстилают пленку, прижимая ее мешками с песком. На автомагистралях такие склоны бетонируют, а (этого Вы в других местах не увидите) появляющиеся трещины герметизируют. Вагон опустел, когда наша стальная «птичка» подходила к конечной станции Каназава. И тут передо мной разыгралась живая сценка из прочитанного о положении женщины в Японии. Две девушки, проходя с вещами по вагону, стрельнули глазками на парня, строчившего что-то на своем лэптопе. Адекватной реакции на сигнал от «объекта» не последовало, зато мой сочувствующий взгляд нашел у девушек понимание.
Женщина в Японии. В процедуре знакомства японская девушка играет ведущую роль. В прежние времена она запросто могла постучать вечерней порой в дом к одинокому парню с просьбой о ночлеге. Утром вставала ни свет ни заря, чтобы все в доме прибрать и наготовить — только бы понравиться. А сегодня, бывает, устраивает настоящий прессинг, преследуя предмет обожания с утра до вечера. Вот, за соседним столом в кафе сидит молодая пара, перед ними два кувшинчика с сакэ и каждый наливает себе сам. В переполненном гостиничном лифте дама покидает кабину последней, поскольку именно она удерживает двери кнопкой «СТОП», пока не выйдут мужчины.
Каназава Гостиничный номер оказался довольно просторным — 8–9 татами (1 татами=1,77 кв. м). На ножке стола в зажиме-выключателе закреплен фонарик (на случай землетрясения?), электрочайник выполнен в термосной версии (экономия энергии!), для мусора 2 корзины (горючий и негорючий), а нижняя часть санблока (до уровня ванны) представляет собой единую пластиковую деталь без швов и соединений. Рядом с гостиницей, на высоте 10–12 м над землей, идет железная дорога, но ни шума, ни вибрации не ощущается — при системе кондиционирования открывать окно нет нужды.
Введение в мусороведение. Мусор в Японии принято разделять на 11 категорий, причем каждая вывозится в определенные дни и некоторые разновидности принимают только в специальных пакетах. Проходя по улицам Токио, мы видели, как ожидает своего часа изрезанная в «лапшу» бумага, стеклянная, пластиковая и алюминиевая посуда. Сам видел, как японцы привозят сдавать устаревшую/неисправную бытовую технику. Просто интересно, сколько нашлось бы у нас народу, который удалось бы заставить подобные правила соблюдать. Справедливости ради скажу: в Днепропетровске и Черкассах видел сетчатые контейнеры для сбора ПЭТ-бутылок. Киев отстает!
В Японии соблюдать «мусорные» правила было даже интересно. Возле автомата, продающего напитки, стоят емкости для банок и ПЭТ-бутылок. А когда я разгуливал на окраине под магазином сувениров, выискивая, куда бы выбросить опустошенную банку, ее у меня любезно забрал появившийся человек в белых перчатках. Привычка закрепилась: уже в Киеве, выйдя из машины, чтобы купить бутылку воды, я поймал себя на том, что прихватил с собой пустую и реально искал рядом с киоском урну для ПЭТ-посуды.
Велосипеды в Каназаве. Как известно, земля в Японии в дефиците и железная дорога проходит по крыше здания вокзала, под которой расположен целый торговый комплекс. И двухъярусная стоянка велосипедов. Поутру их разбирают приезжие (преимущественно учащаяся молодежь). А в конце дня, вернув на стоянку, разъезжаются по своим весям вечерними поездами. Ездят на велосипедах в Каназаве виртуозно: мы не видели ни единого сбоя, не слышали ни окрика, ни звонка. В новой части Каназавы подземные переходы на перекрестках широких улиц оборудованы пандусами (еще и сферозеркала на подземных перекрестках), чтобы проезжать на другую сторону, не снимая ног с педалей. В дождь в одной руке держат зонтик, закрывая его перед въездом в переход, а девушки ухитряются на ходу звонить по мобильнику. Цирк!
Дождь в Каназаве — особая тема. Выходить на улицу без зонтика настоятельно не рекомендуется — с Японского моря мигом прилетит тучка и прольется дождем. В холле нашей гостиницы стоял автомат по продаже зонтов, а в концертном зале «Онгаку До», где проходили торжественное открытие конференции и прощальный обед, для зонтиков была устроена камера хранения с зажимами, запираемыми на ключ. Десяток-полтора зонтиков висело при входе в большие магазины и попадались они даже в подземных переходах.
Видимо, обилие воды натолкнуло дизайнеров на мысль соорудить на привокзальной площади цифровые часы с водяными струйками взамен светодиодов.
В отличие от нашей практики, когда городские ручейки и речушки превращают в подземные канализационные коллекторы, в Каназаве все они тщательно ухожены и обустроены. Русла вымощены камнем, сделаны водопадики для улучшения аэрации, под мостиками спрятаны мусороулавливатели, а кое-где устроены цветники из водяных растений (кстати, цветок я застал даже в телефонной будке). Ранним утром можно было видеть, как ручеек очищают от первых осенних листьев. Вода широко используется как декоративный элемент: то ее пускают сливаться по гранитной стене за окном холла гостиницы, то стекать струйкой с бамбуковой грядки, то отражать лучи ночной подсветки, проецируя переливы волн на стену подземного перехода. В Германии мне доводилось видеть цепи в роли водосточных труб, а в Каназаве вода с крыши льется по цепочке соединенных между собой латунных цветков. Организаторы не случайно выбрали Каназаву местом проведения конференции. Этот город не пострадал от американских бомбардировок и сохранил многие традиции, утраченные под натиском западной цивилизации. Здесь вместо обычного аригато (спасибо) говорят аньято, вместо сумимасэн (извините) — киндокуна. Это именно те два слова, которые Вам нужно выучить, чтобы не прослыть грубым мужланом. В утренние часы «пик», когда с вокзала в переход валят толпы народа и все извиняются друг перед другом за толчею, «сумимасэн» прочно повисает в воздухе, заполняя шелестом с присвистом пространство над головами. Когда ранним утром я спешил на старинный рыбный рынок Омичо Маркет, встречный дедушка (ну точно, как у нас в селе) с удовлетворением ответил на мое утреннее приветствие. Из практики японского этикета: приветствие при входе, благодарность на выходе и поклоны, поклоны. Пешеходные светофоры японцы уважают, тем более что в Каназаве зеленый свет они дублируют птичьими голосами. На каждом переходе — своя птичка (ночью тоже, но тихо). Город полон и иных приспособлений, облегчающих жизнь незрячим: мощеные плиткой тротуары имеют рельефный выступ, позволяющий держать направление; на концах перил в подземных переходах — таблички, на которых шрифтом Брайля обозначены направления. В крупных переходах (вокзал, центр) рельефные дорожки подведут незрячего к переговорному устройству. Было жарко в эти солнечные дни по соседству с нагретым летним солнцем Японским морем, и торговые автоматы исправно снабжали нас местными напитками. Где мы эти автоматы только не встречали! Автомат дает сдачу с любой принятой им суммы, а если возвращает купюру, значит, сдачи у него нет.
Японская кухня Утро началось с практического знакомства с японской кухней за шведским столом в гостинице, а продолжилось, когда я забрел в одно из заведений Старой Каназавы.
Мне повезло — здесь готовили лепное суси (у нас говорят суши), которое называется еще нигири-джуси. Садишься за двухуровневую барную стойку (нижний ярус – для гостей, верхний — для повара). На нем — маленький террариум с виноградными улитками, разгуливающими по свежим листьям (признак продвинутости заведения – в японской кухне улитка никогда не использовалась). Повар в белой налобной повязке хашимаки быстро разложил на дощечке, стоявшей перед ним на ножках-брусочках, колобки риса, положив на каждый по тонкому ломтику сушини — рыбы, законсервированной в рисовом уксусе. Финальным движением на край дощечки с пальца профи был намазан кусочек свеженатертого японского хрена васаби (в связи с глобальной фальсификацией появился новый термин — хонвасаби, то есть настоящий васаби). В отличие от роллов маки-суши, лепные таяли во рту, чем искусно пользовался повар, молниеносно заполняя дощечку, не забывая уснащать васаби ее край. Лишь энергичная жестикуляция и многократно повторенная форма отказа, лихорадочно выхваченная из разговорника, остановила кулинарный поток на приемлемом для кармана уровне. Эта трапеза так перестроила мой режим питания, что гостиничного завтрака хватало до следующего утра. Даже жалко было проходить мимо многочисленных харчевен с выставленными в витринах муляжами блюд.
Муляжи кушаний. В Японии существует целая индустрия изготовления муляжей блюд для обеспечения предприятий общепита. Этому способствует приверженность японцев к скрупулезному соблюдению традиций. Сейчас это называется ISO 9001 — наличие технологий, обеспечивающих стабильные показатели качества и их соблюдение. Думается, такие навыки помогают японцам легко осваивать и соблюдать промышленные и информационные технологии в противовес нашему: «Та шо там, мы и так знаем, как его делать, без ваших технологий!». Благодаря тому, что блюда состоят из определенного вида компонентов, изготовление муляжей сводится к их компоновке. Выглядят они так аппетитно, что слюнки текут. Прогресс электроники упрощает процедуру заказа: Вы просто фотографируете понравившееся блюдо и предъявляете его официанту.
Конференция
С утра в понедельник в концертном зале «Онгаку До» началась регистрация участников конференции. Получив для изучения два толстенных тома тезисов, я отправился прогуляться просторной рекреацией, опоясывающей здание со сторон, обращенных к вокзалу (мудрое решение — защита от шума). Здесь, как оказалось, только что открылась выставка икебаны — как не посмотреть. Я был единственным пока посетителем, и дама в кимоно и гэта (по-видимому, автор композиций) принялась мне что-то втолковывать. Какое-то время кивки головой в ответ и междометия поддерживали диалог, но вскоре пришлось сознаться: «Сумимасен. Нихонго ва ханасэмасэн» (Простите, не говорю по-японски). А поскольку мне глянулась композиция с сосной, то я поспешил ретироваться, показав, что именно мне понравилось. Однако сразу же был догнан одной из милых девушек-организаторов и возвращен к столу, где меня ждала книга отзывов и авторучка. На первой букве я понял, что пишу АВТОКИСТОЧКОЙ! Пришлось освоить — теперь одна из записей в этой книге выполнена українською мовою. Поклоны, добрые пожелания, «Оки о цукэтэ» (Будьте здоровы, берегите себя) — извлек я из скудных запасов японского разговорного и предпринял вторую (удачную) попытку побега. Сосна — символ долголетия в Японии, но это я узнал только потом. После торжественного открытия конференции мы слушали выступление председателя технического комитета (ТС81) «Молниезащита» Международной Электротехнической Комиссии (МЭК, или IEC) профессора Христиана Букенье, специально приглашенного для сообщения о долгожданной норме IEC 62305 «Light-ning Protection». Этот стандарт — итог пятилетних усилий членов комитета, добросовестно изучавших все предложения и замечания, высказываемые специалистами в области молниезащиты. Не все они были приняты. В частности, уважаемый докладчик предупредил ученых об опасности утраты научной репутации, если они будут рекламировать так называемые «активные» (или ESE) молниеприемники. Ведь сравнительные исследования показали отсутствие каких-либо преимуществ этих навязчиво продаваемых устройств перед известным уже более 250 лет стержнем Франклина. Не желая выглядеть «старым ворчуном», предлагаю набрать «ESE Lightning Rod» в поисковой системе и ознакомиться с мнением ученых по этому поводу. Прозвучали в день открытия и доклады специалистов из Японии о зимних грозах, поскольку изучение этого явления природы началось именно здесь, а с увеличением в мире числа высоких сооружений зимние грозы стали наблюдать и в других районах земного шара. Второй день был плотно заполнен докладами, читаемыми в двух залах 32-этажной гостиницы «Nikko Kanazawa» (кстати, самой высокой на берегу Японского моря). Интересовали меня в первую очередь работы, имеющие непосредственный практический выход. Неважно — прикладные или теоретические — лишь бы эти новые сведения могли пригодиться уже сегодня. В Украине возводятся высотные дома, безопасность в которых обеспечивают инженерные системы этих зданий. Никакие лестницы и вертолеты не помогут, если вдруг откажут лифты, дымососы, водонапорные системы, освещение, связь. Наблюдения показывают, что такие сооружения особенно подвержены ударам молний (около 100 поражений в год). Разряды с верхушек небоскребов стартуют к нависающим грозовым тучам, провоцируя так называемые восходящие молнии. Это явление давно и подробно исследуется на телебашнях (CN Tower в Торонто или Останкинской). Кроме того около многих высотных зданий установлены скоростные видеорегистраторы, позволяющие зафиксировать каждое грозовое поражение (см., например, http://wvlightning.com/tower.shtml). Естественно, электрические сети и системы таких зданий должны быть особо устойчивыми к воздействию атмосферных разрядов. Понимая, что и нашим небоскребам пора бы обзавестись своими «видеонаблюдателями», я старался побольше узнать о системах и методах регистрации. Тем более, что японцы весьма преуспели в их применении. Вторая практическая тема — устройства, позволяющие вовремя принять меры, заметив приближающуюся грозу, наблюдать (в некоторых версиях — прямо на мониторе) за ее развитием и продвижением и вернуться к нормальной жизни после того, как опасность миновала. Хорошие результаты поиска этих «девайсов» в Паутине дает признак Lightning Location. Программа конференции была настолько насыщенной, что к вечеру ощутимо чувствовалась усталость, и тут весьма кстати пришлись гостиничные купальни, именуемые сегодня загадочным словом SPA, семантики коего никто внятно объяснить не может (эрудитам предлагаю наведаться на http://en.wikipedia.org/wiki/Spa_town). Но лучше в такой купальне побывать, пусть читатель поверит мне на слово (ничего не поделаешь: объем статьи!). На второй день, после утреннего заседания, нас повезли на экскурсию по достопримечательностям Каназавы. Сначала — квартал самураев. В приветственной речи на открытии конференции представитель городских властей резонно заметил, что не сносить гостям головы — попадись они самураям или ниндзя. Такова была судьба любого иностранца, ступившего/выброшенного на берега средневековой Японии. Квартал запомнился узкими изломанными улочками в окружении глухих заборов с низкими калитками, магазинчиком сувениров, при входе в который разуваются, да туалетом в палисаднике, в котором унитазы оборудованы крышками-биде (притом он бесплатный).
Туалеты. В Японии дорогу в туалет можно спрашивать без стеснения: «Тоиро ва доко дэсга?». Готовьтесь, что Вас могут провести до двери (ведь хорошо, если есть пиктограмма, а вдруг иероглифы!) да потом еще и осведомиться об успешности посещения. Верхняя половина двери в туалете суперэкспресса Синкасэн и вовсе просто застеклена (ручку дергать не надо ).
Следующая остановка — у парка Кенрокуэн, в тенистой зелени которого укрыт замок Цунанори, пятого князя клана Маэдо. В парке недолго и заблудиться, поэтому наш гид несколько раз повторяет название выхода, у которого будет ожидать автобус: «Катрадзака» (проговаривается гортанно и совсем без ударения).
Парку более 300 лет, он создавался не для публичных посещений, а для княжеского удовольствия и полон символики. В его названии — сочетание шести атрибутов всякого парка, претендующего на соответствие китайским канонам: обширность, уединенность, искусность, древность, изобилие воды и широкий кругозор. Запомнились тихие пруды, в которых отражаются раскидистые деревья, мостик из плоских камней над ручейком, высокие сосны Карасаки, ветви которых укрепляют на зиму растяжками Ринго-Цури, образующими конус над кроной. Это наиболее популярная версия Юкицури — систем защиты нежных кустов и деревьев от веса снега. Тем не менее, деревья парка Кенрокуэн стареют и умирают, как и многое другое в этом мире. Об этом с печалью рассказал гид. И не только потому, что меньше стало чего гостям показывать. Как и британские островитяне, японцы любят и берегут свои традиции. Известны японцы также своим стремлением к передовым технологиям, в чем мне предстояло самым непосредственным образом убедиться. В планах пребывания значилось: «Купить цифровую камеру и бокс для подводной съемки». Информбюро для интуристов отметило для меня на карте города точку с названием «Ямада Дэнки». До супермаркета электроники было пару километров от нашей гостиницы и, после вечерней разведки режима его работы, я решился добраться туда на автобусе. Мелочи у меня не оказалось и на ¥1000 водитель бойко выдал 5 талонов (а мне всего то — доехать и вернуться). Наконец жестикуляция, подкрепленная выкладками на экране «палма», прояснила водителю суть вопроса и он тотчас опустил мою купюру в щель устройства, закрепленного под его левым локтем. Оттуда высыпались 5 монет по ¥200, одну из которых он тут же вернул в подлокотный разменник (с меня полагалось еще ¥20 за покупку билета у водителя). «Ямада Дэнки» занимает 2-й этаж, прямо над паркингом (весьма удобно, учитывая вышеизложенные прихоти местной погоды). Времени до закрытия оставалось мало, но сосредоточиться на предмете моего интереса было непросто, учитывая изобилие японских электронных чудес. Стоило чуть задержаться у некоторых из стоек, как товар принимался бойко расхваливать себя, предлагая купить. Выбор «дэдзитару-камэра» был исчерпывающим, а вот с боксами я «пролетал». Фотоаппараты, подходившие к четырем имевшимся в наличии моделям, были сняты с производства, а поставки нужно ждать пару недель. Зато не было проблем с иными принадлежностями к облюбованному мной чистокровному «японцу» Cannon IXY DIGITAL (карта памяти, переходник «Япония-Англия» к зарядке, сумка), и с этого дня японские впечатления приобрели документальный характер. И главное, вовремя — предстояла любопытнейшая экскурсия на полигон Фукуи по исследованию молний.
Бросок на полигон Но вначале нас доставили к воротам буддийского комплекса Eiheji Temple — «монастыря вечного покоя », затерянного высоко в горах западного побережья острова Хонсю.
Укрепив в чаше с песком свою аромопалочку в подкрепление пожеланий процветания народу Японии и разувшись при входе, я принялся изучать розданные нам правила поведения, стоя в колонне по 4 в ряд, выстроенной бритоголовыми монахами в черном. «С дощатых дорожек не сходить, монахов и их занятия не фотографировать». Потянулись вереницы крытых лестниц и переходов (ну, прямо наша Печерская Лавра), которыми связаны многочисленные помещения монастыря — снега тут выпадает до 2–3 метров. Внезапно наше продвижение было грубо прервано молодыми монахами: там начинались занятия, которые исключали присутствие посторонних. Нас оттеснили на несколько десятков шагов, подгоняя окриками, пока повстречавшееся духовное лицо более высокого ранга благосклонно не растолковало гиду дальнейшую линию поведения. Отступив под защиту главных ворот, мы узнали, что цоколи их деревянных колонн могут свободно скользить по каменным плитам фундамента во время частых здесь землетрясений, что предотвращает разрушение конструкции. А в беседке, под сенью раскидистых сосен, монах, почти скрывшись внутри главного колокола, раскачивал его язык. Прозвучал удар, и звонарь тотчас пал ниц, распластавшись на каменном ложе. И так при каждом ударе, а в буддийский Новый Год колокол бьет 108 раз (Йойа но Кане), очищая души правоверных от 108-ми грехов. Мы тоже стали немного чище, приобщившись к древней святыне. Гостеприимные хозяева позаботились между тем о пище телесной. Нас ждал незабываемый обед из множества незнакомых большинству блюд. А еще магазин сувениров (изготовленных преимущественно из дерева) — ведь мы находились в местности, где делают знаменитые бамбуковые куклы Эчизэн. И автобусы наши охраняла на стоянке громадная бамбуковая фигура воина.
Подкрепившись, мы бодро взирали на проносящиеся за окнами автобуса горы, ручьи и рисовые поля, среди которых кто-то углядел корпуса Nippon Electric Corporation. Какой-то подозрительно «морской» показалась мне рябь на одной из попутных речушек. И верно — слева замелькала водная гладь — нам предстояло увидеть уникальное природное явление. Столбчатые скалы в местности Tojinbo представляют собой частокол правильных шестигранников из пироксена андезита. Еще только в двух местах мира природа явила людям подобное чудо.
Японское море мы увидели еще раз — взойдя на защитный береговой вал, откуда как на ладони был виден полигон: сеть воздушных ЛЭП класса 0,4 кВ и будки с контрольно-измерительной аппаратурой. Стоящая рядом 200-метровая труба электростанции Фукуи, словно магнит железо, притягивает молнии, которые особенно интенсивны в прибрежных зонах. Каждый атмосферный разряд проходит через измерительные цепи регистрирующих устройств, находящихся на вершине трубы. А скоростные АЦП фотокамер, нацеленных на трубу из окошек будок, успевают запечатлеть процесс формирования канала разряда. Полученные данные позволяют сопоставить характер индуктированных в ЛЭП импульсов с параметрами молнии, проверить эффективность мер по защите электрокоммуникаций. И характерная деталь: перед будкой с КИПиА — лист пластика, на котором оставляют обувь при входе.
Белые носки с пальцами. Только европеизированные офисы, магазины и общественные здания допускают ношение в них обуви. Во всяком ином случае японцы так и норовят разуться, ведь ступить на татами в обуви — святотатство! За стеклянными дверями парикмахерской — ряды дамских туфелек; таксист в ожидании седока ставит ногу в белом носке на полку торпедо; пассажир в суперекспрессе, мчащемся в Токио сквозь горные тоннели, с наслаждением разминает ноги, на которых — те же носки с пальцами. Вот водитель стоящего грузовичка сложил на «баранке» пальцы ног в замок, а руки за голову. Не сразу и поймешь! Белые носки для японца — то же, что белый воротничок для европейца. Пол для него так же чист, как для нас — крышка стола.
В Токио Наутро скоростной поезд уже мчал нас в Токио, и стекла окон заметно выгибались то внутрь, то наружу от аэродинамических ударов при входе и выходе из многочисленных тоннелей. Хуже приходилось попутной автотрассе: при обходе рыбацких деревушек, примостившихся в бухточках и устьях рек: ей не оставалось иного выхода, как выгибаться эстакадами в океан, на удалении до 50 м от берега.
Высокие борта защищают полотно дороги от капризов непогоды. Поближе к Токио раскинулись поля парфюмерных культур, а на подходе к городку наша скоростная магистраль поднялась на высоту нескольких этажей. Приходится порой слышать о проблеме выбора места для нового киевского вокзала. Так вот, на центральной станции Токио вокзал имеет 12 этажей. И то только надземных. В сейсмической зоне! А разыскивая выход из подземного перехода, мы поняли, что он — двухъярусный.
По дороге к недалекой гостинице нам встретилась бригада, трудившаяся над ремонтом какой-то подземной коммуникации, для чего их микроэкскаватор вскрыл асфальт на двух пешеходных переходах. Оставшееся пешеходное пространство не только было огорожено красными сигнальными конусами, но и устелено резиновыми дорожками. К пущей безопасности, у каждого из суженных участков стоял рабочий с жезлом, который извинялся за причиняемые неудобства и кланялся каждому прохожему. Несколько часов спустя, возвращаясь с прогулки по ночному Токио, мы обнаружили на том же месте восстановленным не только асфальт, но даже «зебру» на переходе — с помощью широких самоклейких лент! Очередное японское утро застало нас в автобусе, везшем ранних пташек на экскурсию по городу. По пути к первой остановке узнаем про типаж коренного токийца Эдоко, такого себе самоуверенного и делового, не ведущего счет деньгам. Эдо — прежнее название города, ведь в названии столицы должен быть слог ки (например, Киото). Наша гид Хачико к коренным жителям не относится — отец у нее приезжий. Но имя счастливое, созвучное с именем принцессы Мичико. Спешим через тройные ворота главного синтоистского храма японской столицы, ориентируясь на флажок в виде карпа. Карп, кроме как служить нам ориентиром, призван привлекать мужчин к нашей незамужней Хачико. А вот кукла — женский символ. Сразу за входом в ограду храма — источник с ковшиками на длинной ручке. Выполняя инструкции Хачико, зачерпываем воду и льем ее сперва на левую, затем на правую ладонь, наконец омываем лицо. Теперь можно перейти к процедуре обращения к Будде. Бросаю монету в длинную щель деревянного жертвенного ящика, хлопаю в ладоши, поклон, формулирую пожелание. Снова хлопок, поклон. Все. Под Новый год собираются такие толпы, что к ящикам не подобраться. Монеты, а лучше всего подходит ¥5 (ее название в японском созвучно со словом «счастье»), бросают издалека. Есть и другой способ: излагаете пожелание письменно и отдаете бумажку монаху. За умеренную плату он перепишет ее на деревянную дощечку, которую на веревочной петле подвесит затем к многоярусному алтарю.
Пожелания так же просты и прозаичны, как и граффити на стенах Святой Софии Киевской: экзамены хорошо сдать, здоровье, благополучие, личная жизнь. Возвращаясь к автобусу, задерживаемся у рекламы сакэ — многоярусных рядов бурдюков с логотипами производителей. Они спонсируют храм и в ответ пользуются этим популярным местом.
За крутым поворотом — казармы самураев, некогда охранявших ворота. Чайный домик, лишенный каких-либо украшений, место раздумий и восстановления душевной гармонии. Так и просится в объектив красный цветок в просвете сосновых ветвей на фоне каменной стены.
А за тихими прудами с листьями лотоса, за кронами деревьев парка — шумные центральные кварталы, между которыми, по искусно проложенным дорогам и виадукам, снова движется наш автобус. Одна из городских магистралей на каком-то протяжении повторяет изгибы реки, следуя прямо над ней на высоте 4-го этажа (просто не оставалось другого места). Тем не менее, уцелели и лодочная станция и лодки, в которых и сейчас катаются горожане. Как-то спокойнее стал я после этого относиться и к плотной застройке, и к городской тесноте. Вот и последняя остановка, район Асакуса.
Здесь, как на нашем Андреевском спуске (или, к примеру, на Троещинском рынке), можно в 15–20 минут осувенириться на любой вкус и кошелек.
Экскурсионный автобус уходит вверх на платную скоростную магистраль, за несколько минут возвращаясь над запруженными улицами в конечный пункт маршрута. Прощаемся с Хачико и идем за вещами в гостиницу, стараясь вобрать в себя последние столичные впечатления. Вот, возле вокзала, в картонном ящике, рядом со своим никелированным мотоциклом спит бомж. Неизменная очередь у касс традиционного театра Кабуки. Мелкими шажками, слегка забрасывая внутрь носки тапочек гэта (признак скромности), семенит девушка в кимоно…
На то, чтобы отвыкнуть заходить дома на ковер в тапочках, ушло недели две. Теперь — на автомате. Несколько дней искал, чем бы заменить японскую снедь. Мои поклоны при встрече и расставании стали заметно глубже. Что еще? Вот бы еще купальню с красивым видом…
Евгений БАРАННИК, ведущий специалист по молниезащите, «ОБО Беттерманн Украина», Barannyk.ievgen@obo.com.ua
|
|
